Фильм Бергмана «Сцены из супружеской жизни» содержит один эпизод, который производит сильное впечатление. Это сцена, в которой Марианна читает Йохану отрывки из своего дневника.
Бергман пользуется неожиданным приемом – он разворачивает этот нарратив на фоне детских и подростковых фотографий Лив Ульман, что усиливает эффект.
В этой точке фильма происходит внезапное прикосновение к Марианне, неотчужденной от самой себя, не спрятанной за фасадом, а к той, которая может пробовать со спокойствием вглядываться в то, что с ней происходит.
Героиня Ульман словно надиктовывает самой себе послание, в котором хранится ключ к пониманию того способа существования, к которому она привыкла.
Марианна смотрит на фотографию своего школьного класса и ей хочется вспомнить то, что давно прошло, как она говорит, но все еще неосязаемо.
Неосязаемо, а значит – в ее внутреннем мире - неприкосновенно и с трудом поддается распознаванию. Она с удивлением сталкивается с тем, что совсем не знает – кто же она, признаваясь себе в том, что ничего о себе не знает.
В ее жизни всегда – с самого детства – приходилось делать то, что ей говорили другие, ценой отказа от себя, такого рода способом зарабатывая расположение близких. Вся жизнь проходила под девизом: «быть любезной» в условиях отсутствия возможности иметь, испытывать и выражать чувства.
И в этот момент Марианна с напряженностью говорит о своеобразной фальсификации себя, ведь она научилась манипуляциям со своими переживаниями – через череду отрицаний, попытки загнать их внутрь, ложь о них и имитацию. Это, в конце концов, привело к потере способности спрашивать себя: «а чего же я хочу?», а главное – к «забыванию» возможности распознавать ответ на этот вопрос.
И только неожиданная катастрофа ее брака с Йоханом, после которой она начинает узнавать нечто о себя, приводит к некоторому освобождению. В том, как разворачивается ее дальнейшая личная история заметно, что эта способность «расслышивать» себя то меркнет, то возвращается к ней, и в этом есть какая-то неподдельность.
Йохан засыпает, когда Марианна начинает чтение, и дальше в фильме есть почти симметричный эпизод - возможно, такова идея Бергмана - запараллелить эти моменты - героиня Ульман начинает зевать в ситуации, когда ее муж наконец пытается говорить открыто о том, что его беспокоит. Словно бы невыносимой становится эта попытка прикоснуться к уязвимости друг друга.
Но, в описанном эпизоде чтения дневника, Марианне неважно, что муж засыпает, ведь она обращается, прежде всего, к себе.
